Я пробыл в городе неделю, не отвечая на звонки, почти не выходя из квартиры и из полной депрессии. Все то, чем жил я, чем дышал последние восемь лет, представлялось мне теперь в ином свете, и то, что я видел, вызывало во мне лишь отвращение.

Я много курил; пытался играть на рояле, но все мелодии, рожденные прежде моей фантазией, казались теперь слишком заунывными или, напротив, беспорядочными; все то, что делал я раньше, казалось мне слишком ничтожным и слишком далеким от идеала.

С содроганием и почти с ненавистью я вспоминал о своих друзьях и подругах. Их слова, их жесты, всплывавшие в моей памяти рваными фотографиями, казались мне дурными, лживыми, отравленными и отвратительными.

Так, должно быть, видел мир Кай, причастившись мудрости Снежной Королевы. Я избегал смотреть в зеркало: я боялся. Одна лишь мысль о возможности снова встретиться с тем, безупречным, безукоризненным Мной, имевшим полное право смотреть на мир свысока, была непереносима.

Я вызывал парикмахера на дом, чтобы не бриться самому; привычный к причудам богатых людей, мастер не выказал ни малейшего удивления. Я же лишь молча пожалел о том, что век опасных длинных лезвий прошел и что какой-нибудь алчный цирюльник не прирежет меня прямо в квартире.

Еще я боялся лечь спать, потому что был уверен: засни я не очень крепко, мой Двойник непременно явится ко мне.

И я курил сигару за сигарой, до головной боли, смотрел по телевизору какую-то дребедень и пил мартини прямо из бутылки.

Через неделю это сделалось невыносимо. И, словно в ответ на крик о помощи, кипевший в моем подсознании, ко мне пришла Имрис.

Я не помню, когда я ей дал ключи от моей квартиры. Должно быть, я был сильно пьян; впрочем, теперь уже не важно. Она подошла к дивану, на котором я возлегал, закинув ноги на спинку. Она взяла мою руку своими узкими холодными ладонями;

я вздрогнул, потому что мне показалось, что за мной пришла сама Смерть.

Бледная, черноволосая и дьявольски красивая Леди-в-Сиреневом выключила глупый телевизор и открыла окно

- Мы едем в Лисино, - сказала она. - Ты забыл? Завтра День рождения Анриетты.

- К дьяволу Анриетту, - простонал я. - И Аннабель туда же. Зачем ты пришла, Имрис? Уйди теперь: я никого из вас не люблю.

- Лукас разыскивал тебя восемь дней, с тех пор, как ты от нас уехал, - она говорила, будто не слыша моих слов.

- К черту Лукаса, вот уж по кому я не скучал! - это было правдой, несмотря на то, что Люк был вернейшим моим другом - то есть, до недавнего времени я его таковым полагал.

- Ингредо закончил книгу...

- Этот кретин? Я полагаю, это еще большая чушь, нежели в прошлый раз...
Она продолжала называть имена, пересказывать события из жизни тех людей, о ком сейчас я меньше всего хотел слышать.

Я так и сказал ей, не выдержав наконец. Она замолчала. Несколько минут прошли в полной тишине.

- У тебя часы стоят, - она указала взглядом на стену.
- Прекрасно.

Опять помолчали. Наконец Имрис решилась произнести те слова, что были всегда ключом к сердцу любого из нас:
- Ты нужен нам, Черри. Наш дом пуст без тебя.

На миг что-то проснулось в моей заледеневшей душе, кольнуло... и тут же исчезло под напором странной, непонятной мне самому злости.

- Нужен вам? А себе я не нужен? Вы пьете кровь друг друга, на этой проклятой даче, и завораживаете друг друга змеиными разговорами обо всех, кто не с нами! Я нужен? Ну что же, берите, тяните из меня живой сок!

Я успокоился так же внезапно, как и вспылил, и добавил уже совершенно ледяным тоном:

- Я желаю сменить свое имя. Передай всем, что отныне я буду - Эйс.